...И казалось ей - мир большая кофейная чашка,
в бело-розовых кругляшках,
За отмазкой - правда, за ней - отмашка,
мол, ну кто ты? Стремительная букашка,
Прозябающая одна, и живешь в какашках,
хоть и видишь все в розовеньких очках.
...И казалось ей - уж он о ней верно и точно судит,
он-то знает, о чем она говорит,
Ну, живут вокруг и другие люди,
так и пусть живут - от мира же не убудет,
У нее айкью и большие груди,
она учит социологию и иврит.
У нее болит, но она не скажет
никому о том, что у ней болит.

...И казалось ей - завтра придет награда,
Бог там тоже ведь не дурак,
Понимает, она ведь живет как надо,
не отчаивается, и вообще-то рада,
Что хватает рывка на свою браваду,
и не жмет ей лба шутовской колпак.
Да, наверное, все не так -
только знать бы еще, как надо.

Ей казалось, а может быть - не казалось,
ей жилось, а может быть - не жилось,
Иногда в окно прилетала жалость,
молча к стенам, пытаясь согреться, жалась,
Застревая в горле, как чья-то кость.

А она сама себе улыбалась
и носила сердце и разум врозь.
К.Ц.

*
Нет ничего страшней, чем в один из дней,
Выдохнув, оглядев их и став ровней,
Теменем упереться в свой потолок.