Я в троллейбусе убогом
Разговариваю с Богом.
Вдавлен в хмурую толпу я,
Как портянка в сапоги.
Говорю я Богу: "Отче,
Огради меня от прочих,
Оттоптали ноги, руки,
Тело, душу и мозги.

Мне под дых ширяют метко,
Бьют локтем в грудную клетку,
А большущая брюнетка
Пышным бюстом тычет в рот.
Говорю я ей публично:
"Дама, это неприлично
И совсем неэротично:
Титьки ваши — третий сорт".

Люди едут, не молившись
И почти не похмелившись,
Друг на друга навалившись,
В сердце свой бодун храня.
И меня они не любят,
Этим душу свою губят.
Но лишь бы ты меня любила,
Остальное все - фигня!

Говорю я людям строго:
"Не давите мне на ногу.
Обратитесь лучше к богу.
Бог — не фраер, бог простит".
А людей, видать, достало:
Богохульствуют устало,
Говорят: "Закрой хлебало,
Бога-душу раскудрыть".

Все мы люди и, конечно,
Все доедем до конечной,
Все мы выйдем на конечной, -
Аккурат у райских врат,
И Господь нас спросит: "Дети,
Чем прославились на свете?"
Что мы Господу ответим,
Тем, что пьем по три ведра.

Где кареты, дамы, балы,
Беломраморные залы,
Петр Ильич, Федор Михалыч,
Где "бонжур", "пардон", "мерси"?
Нам осталось только бденье
На троллейбусном сиденьи,
А из прочих развлечений:
Мейсон, Джина и Сиси.

Навеяно постом Марии воспоминание о песне Т. Шаова.

• 
• 
•